— Если б я мог, — вздохнул Гаррик. — Да ладно… Не думаю, чтоб это было самой большой моей проблемой, когда мы доберемся туда.

А про себя подумал: неужели Кашел и в самом деле на его месте проспал бы все шесть часов, что понадобились Теноктрис для подготовки? А, пожалуй, что и да. Гаррик достаточно хорошо знал своего друга: тот был отнюдь не лишен воображения, но, в отличие от других людей, умел держать его в узде.

На прощание Кашел посмотрел ему в глаза и сказал странные слова:

— Гаррик? Не верь мечу… Верь своему сердцу, ладно?

Гаррик кивнул, хотя не совсем понял, что его друг имел в виду.

Из слов Шарины он знал, что Кашел голыми руками убил демона. Хотя вряд ли он хотел ограничиться столь простым советом… Теноктрис стояла внутри круга, в последний раз проверяя свои символы. Для каждой буквы, а иногда даже для отдельных элементов буквы она использовала различные виды порошков. Сюда входили: минералы, шерсть, кости и рога различных животных, а также растительные составляющие, такие как древесина и сушеные листья. Все это было тщательно измельчено и дозировано, а затем нанесено при помощи кисточки или палочки для рисования.

Шарина обняла брата. Находясь долгое последнее время в обществе Лианы и Теноктрис, он успел забыть и сейчас невольно удивился, какая же она высокая. Не то, чтобы Лиана была коротышкой, но все же…

— Береги себя, брат, — сказала девушка. — Ноннус сетовал, что ему не хватает снисходительности к людям. Не знаю… Наверное, у меня и вовсе нет этой снисходительности, потому что я хочу тебя попросить: если ты найдешь человека, виновного в смерти Нониусу — убей его, Гаррик. Прихлопни его, как таракана в буфете.

Юноша не слишком удивился этой просьбе. Он всегда подозревал в Шарине ту же жесткость, которой отличалась их мать, но без ее сварливой горечи.

Теноктрис завершила проверку круга силы. Она подобрала обертку от одного из порошков и скрутила ее в жгут.

Лиана протянула на прощание Гаррику руку. За ее наигранной улыбкой скрывались истинная боль и тревога.

— Прощай, Лиана, — неловко сказал юноша. — То есть я хочу сказать…

И тут девушка совершенно неожиданно обняла его и поцеловала в губы. Видно, сегодня такой уж день сюрпризов… Она отстранилась с улыбкой, теперь теплой и искренней.

— Иди и сделай то, что ты считаешь правильным, Гаррик, — сказала Лиана. — Собственно, ты всегда так и поступаешь. За это я тебя и уважаю. Возвращайся ко мне, Гаррик.

Деликатное покашливание Теноктрис прервало их прощание. Гаррик не знал, кому он сейчас нужнее — ей или Лиане. А может быть, обеим. Он решительно переступил через серый мерцающий круг, стараясь не смахнуть порошок.

В воздухе вспыхнула голубая искра, от которой загорелась бумажка в руках Теноктрис. Гаррик думал, что колдунья, как обычно, примется читать заклинание. Но вместо этого она поднесла свой импровизированный факел к порошку, насыпанному горкой в одной из точек круга.

Несколько мгновений раздавалось только потрескивание, затем пламя перешло с бумажки на порошок и разгорелось с треском и едким дымом.

Теноктрис выпрямилась, убедилась, что огонь не погаснет, и выбросила горящий комок на пол за пределы круга. Она мрачно улыбнулась Гаррику.

Огонь резво побежал в обоих направлениях, выбрасывая белые языки и клубы дыма. Символы, написанные на Старом Языке, тоже занялись — более низким и спокойным пламенем, чем сам защитный круг. Сполохи на белых стенах напоминали северное сияние.

Гаррик видел напряженные лица друзей, наблюдавших за ритуалом. Сквозь сердитое шипение пламени он услышал звуки, вначале показавшиеся ему далекими раскатами грома. Затем они превратились в слова заклинания, которые доносились откуда-то издалека. Казалось, звук отражался от символов, написанных на полу.

Теноктрис стояла неподвижно, и на губах ее играла та же горделивая улыбка, что и у Кашела, когда он рассказывал о своей услуге Латиасу. Волшебнице предстояло еще много работы, но пока все шло хорошо…

Внезапно стены комнаты стали темнеть и расплываться. Знакомые фигуры исчезли за уплотнившейся дымовой завесой. Вернее, Гаррик мог видеть сквозь нее, но обстановка разительно изменилась…

Сначала вокруг них вырос заснеженный лес. Там стояли в основном вечнозеленые деревья — сосны и ели. Вьюга и сейчас кружила меж стволов, бросая пригоршни снега на шершавую кору деревьев.

Затем пурга смешалась с дымом, и видимость на какое-то время исчезла. Когда серая пелена поредела, глазам Гаррика предстал луг, на котором паслись дикие животные. В первый момент ему показалось, что это обычные олени. Но когда один из них поднял голову, юноша разглядел помимо привычной пары рогов еще один — посреди лба.

Дым снова затянул картинку, затем рассеялся. Они находились в бамбуковой роще, прямые стволы гнулись от страшного ветра, который странным образом не затрагивал горящий защитный круг. Поблизости ударила молния, в ее свете Гаррик разглядел, как дюжина уродливых созданий — с кошачьими лицами и человеческими телами карликов — пляшет вокруг столба, к которому привязана насмерть перепуганная девушка.

Постепенно огонь угас, оставив после себя насыпанную кругом золу, сквозь которую время от времени пробивалось запоздалое пламя. Диковинные персонажи за пределами круга тоже сгорели дотла и исчезли. Одновременно пропала и магическая сила древних слов, написанных Теноктрис.

Дым рассеялся, оставив после себя горький запах. Гаррик с Теноктрис стояли на песчаном берегу. В теплом сухом воздухе дул слабый ветерок, который шелестел в верхушках пальм.

В ночном небе светила полная — вдвое крупнее, чем обычно — луна. Она бросала зловещие красные отблески на песок и громыхающее море.

Позади Гаррика возвышалась стена с вырезанным горельефом. Там изображалась сцена потопления королевского флота, которое случилось за тысячу лет до его рождения. Фигуры в натуральную величину выглядели очень жизненно. В центре композиции на палубе погружавшегося в пучину флагманского корабля стоял король Карус и грозил кулаком жестоким небесам.

Перед Гарриком и Теноктрис на кромке берега стоял черный трон, на котором сидела закутанная фигура. Оттуда раздавался смех — он заглушал шум океана и все остальное на свете.

— Подойдите ближе, люди, — произнес Клобук. — Я ждал вас.

6

Гаррик сделал шаг и вышел из круга, ощутив босой пяткой тепло одного из написанных слов силы. Он чувствовал необходимость действовать немедленно, пока его не обуял нараставший страх. Остывающая зола больше не защищала их, но Гаррик знал: если он поддастся страху, то так и останется дрожать от страха в центре круга, как последний дурак.

— Ближе, — повторил Клобук. Он держал скипетр, с конца которого полыхнуло ярким светом, когда колдун сделал приглашающий жест рукой. — Подойдите к Малкару, люди. Теноктрис рассмеялась.

— Я видела, колдун, как твой фальшивый трон рассыпался в Йоле, — сказала она. — То же самое произойдет и с этим креслом.

Она тоже покинула защитный круг, который больше не защищал. В руках волшебница держала трубочку, свернутую еще из одной обертки от порошков. Сейчас он служил ей жезлом власти. Нарочитая примитивность орудия должна была подчеркнуть презрение Теноктрис к противнику.

Ее слова вызвали злобный рев прибоя. Это было дьявольское место, несмотря, на тихое очарование фона.

— Я удивлен, старуха, что такая третьесортная волшебница как ты, сумела перенести сюда, ко мне этого мальчишку, — сказал Клобук. Он не кричал, однако его голос эхом отражался от моря и неба. — Весьма признателен и в благодарность, возможно, награжу тебя быстрой смертью.

Гаррик шагнул вперед, загородив собой Теноктрис. Он вытащил меч Каруса, и лунный свет заиграл на нем, подобно кровавой реке.

— Мы пришли за Илной, — сказал юноша. Меч лежал в его руке так же естественно и удобно, как песок под ногами. И тем не менее эти слова произнес именно он — юноша, выросший в деревушке с названием Барка. А вовсе не король, который с волчьей улыбкой встрепенулся и изготовился в его сознании.